Торгуют все…
Люди постарше, те, кто живет не в столице, вспомнят, как приезжая в Москву, строили планы один круче другого: Мавзолей, Третьяковка, а вечером – балет или хотя бы театр. Но, выстаивая огромную очередь в Мавзолей, приезжающие в столицу уже направлялись не в картинную галерею повышать свой культурный уровень, а прямиком в ГУМ – в Мекку «гостей столицы».
ЦУМ, ГУМ и Детский мир… Их называли своеобразным Бермудским треугольником, попадая в который, человек выныривал из толчеи только вечером. Особое столпотворение в них наблюдалось под Новый год. Потребительский угар совкового прошлого был, конечно, значительно скромнее сегодняшнего, но тоже впечатлял. Народ копил на новогодний шоппинг целый год.
В провинциальных магазинах в то время царила совершенно сонная атмосфера: спали как продавцы, так и мухи. Собственно, а что делать, торговать-то было нечем. Тогда как в ГУМ-е жизнь буквально бурлила. Покупатели валили валом, товара было много, вовсю суетились продавцы.
Словно не магазин, а торговый «Титаник», в котором все было. Немногие знают, что общая длина прилавков этого культового советского магазина составляла два с половиной километра. Ежедневно в него заходило от двухсот до двухсот пятидесяти тысяч человек – население целого города. Три галереи как три широких проспекта, на каждом по три этажа…
Выручку ГУМ-а в то время считали на специальной машиносчетной станции, а затем вывозили в громадных мешках.
Ежедневный оборот этого торгового гиганта был больше десяти миллионов рублей.
Так здесь поставлено испокон веков, еще с тех пор, когда купцы установили на месте нынешнего ГУМ-а свои деревянные лавки, и началась стихийная торговля.
В девятнадцатом веке столичный глава города Алексеев, так же, как и сегодняшний мэр, решил бороться с нецивилизованным базаром. Вот тогда-то и решено было построить большой магазин, а самих купцов сделать акционерами.
Международный конкурс выиграли архитекторы Померанцев и Шухов. Здание было возведено в псевдорусском стиле с просто неприличным по тем временам роскошным размахом. Но создатели этой красоты, в том числе и ажурных перил, и представить не могли, сколько проклятий сыпалось на них в годы советской власти. Не только посетители, но и милиция, и даже продавцы проклинали хлипкость этих архитектурных изысков.
Процветающий торговый бизнес купцов-акционеров прекратила Октябрьская революция. Большевики национализировали магазин. Владельцев торговых точек разогнали, но когда в стране случился НЭП, главный магазин страны очнулся от спячки. По распоряжению Ленина стали торговаться все. Магазин переименовали в Главный Универсальный Магазин, и сюда зачастили светские львицы советского разлива. Ведь одно время здесь можно было купить настоящие заграничные вещи. Но раздолье длилось недолго: НЭП свернули, продавцов снова погнали в шею.
Сегодня в ГУМ-е пахнет дорогим парфюмом, кофе и, конечно, большими деньгами, а в конце двадцатых здесь противно воняло щами: в магазине разместились фабрики-кухни, предназначенные для простых рабочих, какие-то конторы и даже типография. В роскошных интерьерах снова воцарилась атмосфера грязной коммунальной квартиры.
И Ленина, и Сталина хоронили прямо напротив ГУМ-а. Ни в одной стране мира невозможно такое: чтобы кладбище было так близко к большому магазину.
После смерти вождя народов ГУМ будто ожил. Это было его третье рождение.
Директор ГУМ-а, так же как и директора других крупных столичных магазинов, был членом Московского горкома партии и имел звание по линии КГБ.
В начале хрущевской оттепели власти схватились за голову, сетуя на то, что советские женщины мало рожают. В результате было принято стратегическое решение: построить огромный Детский мир, чтобы показать, как государство заботится о детях. Этот «сказочный» дом стал творением архитектора Дужкина. Вообще, в те годы центр Москвы застраивала мастерская Желтовского, на проект претендовал и главный архитектор Москвы Власов. Но выбрали именно Дужкина. Причина крылась в месторасположении Детского мира: на Лубянке, прямо напротив КГБ. В магазине должны были быть подземные склады, а от них рукой подать до чекистских подвалов. Поэтому архитектором мог быть только тот, кто допущен к высшим тайнам государства. Дужкин был известным метростроителем, а метро, как известно – стратегический объект.
Дужкин не знал, что Детский мир станет его последним объектом, к тому же сломает ему жизнь. Три года он не спал, пока, наконец, огромный магазин не открылся. Огромные арочные окна, витражи, роскошные светильники, белые мраморные лестницы. Детский мир построили с имперским размахом.
В то время большая часть Москвы жила в бараках и коммуналках. Одежду младшие дети донашивали за старшими, игрушки родители делали сами, а перед первым сентября родители терялись в догадках, где добыть ребенку новые ботинки. А тут такой магазин… Помимо роскоши интерьера, он отличался тем, что здесь можно было купить сразу все: начиная с носочков и кончая карандашами и тетрадками.
Но еще в процессе строительства Дужкина обвинили во всех смертных грехах. Именно на это время пришлось знаменитое постановление, осуждающее излишества в архитектуре. Сталин умер, а значит, надо было похоронить и сталинский ампир. Творение Дужкина назвали «порочной» архитектурой. В результате зодчий перестал работать, и прожил последующие двадцать лет в глубокой депрессии, ничего не создавая.
Третий угол торгового Бермудского треугольника столицы – это Центральный Универсальный магазин. В девятнадцатом веке этот магазин назывался «Мюр и Мерилиз» — в честь двух открывших его шотландских коммерсантов. В то время он считался самой передовой торговой точкой столицы: вышколенные продавцы, возможность возврата или обмена товара, служба доставки, которая привозила купленные вещи даже во Владивосток. Сенсацией стали два скоростных электрических лифта и, конечно, поражающее воображение товарное изобилие.
Современники писали, что в глазах москвичей «Мюр и Мерилиз» были как бы выставкой всего, чем торгует столица применительно к вкусам и богатых, великосветских, и средних слоев населения.
После революции магазин национализировали. Вначале он назывался Мосторгом, потом его переименовали в ЦУМ, который стал как бы младшим братом ГУМ-а. Москвичи и гости столицы сначала бежали в Мавзолей, а потом – к Малому театру, рядом с которым находился ЦУМ. По словам современников, очереди в магазине были просто невероятными.
Надо сказать, чтобы заполнять такой громадный магазин как ЦУМ, его руководству приходилось затрачивать немало усилий.
В СССР существовало понятие «фонд рабочего времени». Он составлял двадцать шесть миллиардов человекочасов. При этом на стояние в очередях тратилось на два миллиарда человекочасов больше, т.е. на работу люди тратили меньше, чем на охоту за дефицитным товаром.
Всю историю Советского Союза Политбюро беспрерывно решало, что же сделать в области снабжения и распределения потребительских товаров. Даже в тридцатые годы, когда Сталин был занят индустриализацией и репрессиями, власти были взволнованы фактами, которые сообщал НКВД: милиции стоило огромных усилий сдерживать беспорядки в многотысячных очередях за какими-нибудь, например, калошами.
Вообще, обувь для советских людей всегда была головной болью. Ведь если одежду можно было сшить самим, то соорудить на дому сапоги вряд ли было вероятно. И поэтому когда в 1954-м открылся ГУМ, то первое, что стали пропагандировать – это обувное изобилие в нем.
Но одно в больших магазинах столицы действительно было отличным – это мороженое в вафельных стаканчиках. Его вспоминают все москвичи и даже приезжие.
Сегодня в ГУМ-е или ЦУМ-е многие, кроме мороженого, не могут купить ничего. Цены здесь просто астрономические. В Детском мире уже давно ничего нет, там идет реконструкция, как нет и торгового Бермудского треугольника столицы, впрочем, нет и дефицита, огромных очередей и предвкушения того вкуса, которым когда-то обладал обыкновенный стаканчик пломбира.
Свежие комментарии